— Я знаю, когда что-то не так, — терпеливо объяснил он. — Когда тебе весело, твои глаза, как серебро. А когда ты грустишь, они как графит. Поэтому что-то не так.

— О, — призналась она, — а я и не знала. Улыбнись, приказала она себе. Подумай о чем-нибудь веселом. Она вспомнила, каким был Хатч сразу же после рождения. Даже тогда он был любопытным, потом это стало его основной чертой. Он так смотрел на нее своими голубенькими глазками, что она поняла, что сделает для него все, что угодно, пожертвует чем угодно. Он был ее единственной радостью за все долгие месяцы горечи и отчаяния. Все у нее шло наперекосяк, и только мысль о нем придавала ей силы.

— Как теперь? — улыбнулась Кэссиди.

— Вот! Теперь они снова серебряные.

— Наверно, все дело в освещении, — усмехнулась она.

— Наверно. Ты не забыла насчет завтрашнего дня? Тебе надо будет отпроситься на несколько часов с работы, я приготовил сюрприз на твой день рождения.

— Я не знаю, Хатч.

— Мама, ты же обещала! Пожалуйста.

— Хорошо, мой сладенький. Я поговорю с Фредди и с миссис Уолтере. — Она тяжело вздохнула. У них нет другого выхода. Они должны понять.

— Он хочет, чтобы у него был отец.

— Большинство мальчиков этого хотят, Тай. Что здесь плохого?

Тай выпрямился и посмотрел на свою бабушку. Она сидела в кресле-качалке — в нем ей было удобнее всего «размышлять».

— Я говорю не о Хатче. Я сомневаюсь, что Кэссиди согласна с ним. Судя по разговору с ней, с мужчинами она завязала. Вряд ли у нес был хоть один приличный. Ей может не понравиться, что мы действовали по заявке мальчика.

— У тебя сложилось такое впечатление по разговору с ней? Ты считаешь ее скандалисткой?

Тай нахмурился. По его мнению, Кэссиди Лониган была мягкой, сердечной женщиной, искренне преданной своему сыну. Она обрадовалась, что у ее сына есть друг. Этого друга тут же пригласила в гости.

— Она встретится с человеком, которого подберет для нее компьютер. Хотя ей это и не понравится, но она поступит так ради сына.

— Тогда в чем проблема?

— Есть проблема, Уилли. — Он хмурился, сам не понимая, почему так беспокоится об этой Лониган. На ранчо его ждала работа, которую за него никто не сделает, а он мечтает неизвестно о чем и помогает маленьким мальчикам. Но Уилли воспитывала его с детства. Он всем обязан ей. Такой долг никогда не выплатить. То, что он проверял ее бухгалтерию, было лишь малым выражением благодарности. — Нужно ли поддерживать детскую затею, зная, что его мать нисколько в этом не заинтересована?

— А вдруг она найдет мужчину своей мечты? предположила Уилли, покачиваясь в кресле. — Это ведь наша работа.

Он только вздохнул в ответ.

— Это Ванда одолжила тебе розовые очки? Терпеть не могу, когда ты так себя ведешь.

— Только потому, что Ванда так романтична?

— Ты прекрасно знаешь, что я не считаю это достоинством.

— Ты не хочешь признать, что и в нашей семье есть романтические предания. Тай, ты самый непробиваемый человек. Неужели ты полагаешь, что я стала бы тебе рассказывать о поцелуе, если бы сама в это не верила? Ты меня считаешь выжившей из ума старой дурой?

— Точно! — Он обнял бабушку за плечи. — Я считаю, что тебе самое место в сумасшедшем доме, — произнес он с весьма специфическим юмором.

Уилли раздраженно прищелкнула языком.

— Как ты мне надоел! Я же серьезно. Просто ты еще не поцеловал ту самую женщину, вот и не веришь в это чудо.

— Ты с пеленок кормила меня этой байкой, — заметил он. — Чего ты хотела добиться?

— Это вовсе не байка! Это правда для твоих родителей, для меня и твоего деда и еще раньше… Запомни мои слова: с тобой случится то же самое!

— Один поцелуй — и я все буду знать, — рассмеялся он.

— Если это настоящая любовь, — уточнила она. — Да, сэр, вы все поймете. И тебе потребуется для этого не больше времени, чем любому из нас.

— А я думал, мы обсуждаем сердечные проблемы Кэссиди Лониган. Почему мы вдруг перешли на меня? Журналисты все еще поблизости?

— Хатч сумеет се заинтересовать. Она оценит тот факт, что мы продали ему наши услуги всего за девять долларов.

Таю не понравился се тон.

— А она не посчитает это рекламным трюком? Мне бы хотелось быть с ней честным.

— Они собираются написать о нас заметку.

— То есть, — потрясенно вымолвил Тай, — эти репортеришки собираются следить за нашими клиентами?

— Вполне вероятно, — пожала плечами Уилли.

— А если ничего не выйдет? Если Кэссиди отвергнет предложенного кандидата?

— Зачем беспокоиться о том, чего еще не случилось?

Тай насторожился. Бабушка выглядела подозрительно довольной. Это предвещало беду.

— Почему бы не подумать об этом заранее? Ведь мы можем предложить им других кандидатов?

— Ты пессимист, Тай.

— Я — реалист. Кэссиди Лониган уже один раз вышла замуж очень неудачно. По словам мальчика, у нее было много других несложившихся романов. Она решила покончить с этим. Разве не достаточно причин для неудачи?

— Ты думаешь только головой, но дело-то касается ее сердца. Именно к сердцу мы обращаемся. Почему не дать агентству шанс, прежде чем заявлять, что дело не выгорит?

— Это можно было бы сделать, если бы у нас не было таких неудач последние месяцы. Неужели нельзя сделать вывод? Когда твои агенты перестанут знакомить людей, исходя из своих собственных фантазий? Ванда даже компьютер не освоила. — Он сделал паузу. — Как она его называет?

— Джордж.

— Так вот, она даже не пользуется этим Джорджем.

— Но у нее потрясающий процент попаданий. С этим ты не будешь спорить?

— Да, за исключением маленькой проблемки. «Золотая роза» имеет лицензию компьютеризованного агентства.

— Совершенно незначительная деталь, — сказала Уилли. — Суть в том, чтобы агентство правильно подбирало пары, которые заключали бы браки. Почему ты считаешь, что в этом случае ничего не выйдет?

Тай вспомнил голос Кэссиди. Такой голос ассоциировался у него с душной ночью, широкой постелью и любовью.

— Мне кажется, что леди испугается и откажется.

— Чтобы так не случилось, мы выберем ей кого-нибудь помягче.

— Осторожно, мама. Не снимай повязку.

— Ой, Хатч. Я готова. А что, повязка на глазах — это обязательно?

— Я же задумал сюрприз. Если ты будешь подглядывать, сюрприза не получится.

— Не буду подглядывать, — хихикнула Кэссиди. — Обещаю. Но тебе придется вести меня. Если я упаду и сломаю ногу, официантки из меня не выйдет. — Она запнулась, поскользнувшись. — Ой!

Хатч тут же поддержал ее.

— Не волнуйся, я не дам тебе упасть. Постой, я открою калитку.

— Здесь калитка?

Она не хотела испортить его сюрприз, но с тех пор как они вышли из автобуса за два квартала отсюда, она все время боялась обо что-нибудь споткнуться.

Поэтому она старалась приподнять повязку хоть на миллиметр, но сын затянул ее со свойственной ему аккуратностью.

— Не старайся, я ее хорошо затянул.

— Ах, мой сладенький, — вздохнула она, — не стоит надо мной смеяться. Где мы находимся?

— Это подарок на твой день рождения. Впереди несколько ступенек. Положи руку на перила. Так, другой обопрись на меня. Еще одна ступенька, и мы на крыльце.

Она вдруг страшно занервничала. Если бы она верила в свои экстрасснсорные способности, то посчитала бы, что получила некое предупреждение. Но она не доверяла таким глупым фантазиям. Давным-давно она уже получила хороший урок.

— Что это за дом?

— Не спрашивай. Постой здесь, пока я открою дверь.

— Мы войдем? — Ее возбуждение нарастало.

— Вот. Они уже знают, что мы пришли. — Он помог ей войти. — Постой здесь, рядом с цветочками, пока я позову мисс Уилли.

Кэссиди услышала, как позади нее хлопнула дверь, а потом знакомый рокочущий голос назвал Хатча по имени. Где она уже слышала эти интонации? Кто-то из клиентов? Учитель? Она сделала непроизвольный шаг вперед, и тут же чьи-то крепкие руки обхватили ее. Это был не Хатч. Она попыталась освободиться, и повязка, зацепившись за чью-то пуговицу, сползла. Она увидела, что ее сжимает в объятиях здоровенный детина.